Мама, мы все тяжело больны.

Клиницисты, способные обновить таблицу симптомов, создают произведение искусства. И наоборот, художники - это клиницисты, но не в связи со своим собственным случаем, и даже не в связи с неким случаем вообще. Вернее было бы сказать, что они - клиницисты цивилизации.
Ж. Делез, "Логика смысла"

На поэтическом сейшене Сафронов отстаивал теорию, согласно которой творчество имеет своей задачей создание определенной формы совместности, а смысл чтения стихов – в «заражении» другого чем-то вроде своегонастроения, ибо П.А. у нас феноменолух и в каком-то месте даже, может, экзистенциалист – впрочем, в каком-то месте экзистенциалистом является любой (не)нормальный человек. Вне же такого прочтения творчество смысла не имеет, и подобные поэтические встречи – способ практикования сообщества. Видимо, Дмитриев становится для нас тем, кем для более старшего поколения является Гиренок – необходимым этапом, из которого вырастаешь, но отпечаток которого с тобой остается на всю жизнь.
Я же отстаивал свою терапевтическую теорию, о которой уже писал. Творчество, в т.ч. поэтическое – род терапии, и это, разумеется, не следует понимать так, что при наличии каких-то конкретных личных проблем ты переносишь их на лирического героя, объективируешь и тем самым от них освобождаешься. Во-первых, речь идет о фундаментальных расколах, находящихся в основе твоего отношения к миру и себе, а не о конкретных ситуациях. Во-вторых, это могут быть и болезни поколения, социальной группы, страны, т.н. европейского человечества, а не только «личные». В-третьих, лечебный эффект может заключаться в самых неожиданных вещах – например, я часто пишу витиеватые стихи с намеренно переусложенными словесными конструкциями, эта витиеватость и имеет терапевтический эффект, а не (только) содержание.
И тут Остапа понесло. В сторону терапевтического универсализма. Ура, подумал я, сейчас мы все распишем. ( Read more... )

Мама, мы все тяжело больны.

Клиницисты, способные обновить таблицу симптомов, создают произведение искусства. И наоборот, художники - это клиницисты, но не в связи со своим собственным случаем, и даже не в связи с неким случаем вообще. Вернее было бы сказать, что они - клиницисты цивилизации.
Ж. Делез, "Логика смысла"

На поэтическом сейшене Сафронов отстаивал теорию, согласно которой творчество имеет своей задачей создание определенной формы совместности, а смысл чтения стихов – в «заражении» другого чем-то вроде своегонастроения, ибо П.А. у нас феноменолух и в каком-то месте даже, может, экзистенциалист – впрочем, в каком-то месте экзистенциалистом является любой (не)нормальный человек. Вне же такого прочтения творчество смысла не имеет, и подобные поэтические встречи – способ практикования сообщества. Видимо, Дмитриев становится для нас тем, кем для более старшего поколения является Гиренок – необходимым этапом, из которого вырастаешь, но отпечаток которого с тобой остается на всю жизнь.
Я же отстаивал свою терапевтическую теорию, о которой уже писал. Творчество, в т.ч. поэтическое – род терапии, и это, разумеется, не следует понимать так, что при наличии каких-то конкретных личных проблем ты переносишь их на лирического героя, объективируешь и тем самым от них освобождаешься. Во-первых, речь идет о фундаментальных расколах, находящихся в основе твоего отношения к миру и себе, а не о конкретных ситуациях. Во-вторых, это могут быть и болезни поколения, социальной группы, страны, т.н. европейского человечества, а не только «личные». В-третьих, лечебный эффект может заключаться в самых неожиданных вещах – например, я часто пишу витиеватые стихи с намеренно переусложенными словесными конструкциями, эта витиеватость и имеет терапевтический эффект, а не (только) содержание.
И тут Остапа понесло. В сторону терапевтического универсализма. Ура, подумал я, сейчас мы все распишем. ( Read more... )