![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
dakarantЧем дальше, тем больше я ощущаю разницу между бытием, сопряженным с мыслью, и бытием обычным, привычным, без-думным. Причем первое не то чтобы тождественно какому-то аутическому уходу в себя в библиотеке, дома или вообще где-нибудь в одиночестве и рождению каких-то гениальных мысленных продуктов, озарению в молитвенном устремлении к высшему. Это состояние возникает и на собраниях (сколько времени мы не собирались полным составом!) полуживой Вахты, причем не мешают пиво, разные прибившиеся вне-вахтовские придурки и их шутки про сиськи. И (реже в силу естественной дистанции с присутствующими) на дмитриевских посиделках. Это особое состояние, когда мысль работает свободно и полноценно - она не следует темам и проблемным областям, поэтому я не могу подумать "на заданную тему" - и сегодняшнее эссе по этике я написал абсолютно бездарно и бездумно - моя мысль постоянно уклоняется либо в онтологизированную антропологию, либо в политизированную социальную философию, но об этике - хоть ты тресни! - не думается, и все тут!
И я могу отделить мысль от ее отсуствия. В учебниках мыслей нет. В моем сегодняшнем эссе по этике тоже мыслей нет. Они и там, и там - мертвые суррогаты, они не вводят в это пространство, учреждающее их истинность.
Эта мысль сильнее меня, и я вполне принимаю постмодерниское "это не я мыслю, это мной нечто помыслило" - благодаря собственному опыту. Начинаю любить Хайдеггера - он лучше всех из читанных мною воспроизводит этот опыт. И создает его.
Разделение на мысль и не-мысль уже прочно засело в мою поведенческую и воспринимающую систему - и я отличаю наличие мысли от ее отсутствия, хотя не могу классифицировать признаки.
Мысль, конечно, круче, чем не-мысль. И я уже никуда не денусь от философии, подарившей мне эти бескрайние горизонты. Ведь главное отличие этого измерения - свобода простора, и возможность идти куда угодно (с четким осознанием правильных и ошибочных путей). Этого у меня не было до приобщения к философии. И, честное слово, мне жаль тех обычных людей, у которого такого опыта нет. Я думаю, в нем есть что-то религиозное. Во всяком случае, я могу понять монахов, смутно догадываюсь, ради чего они уходили в пустыню и аскетствовали там. Раньше не понимал.
Но это не тождественно, я ж говорю, могу пиво в этот момент пить. Просто удержание себя в мысли трудно, оно требует аскетики в смысле отвлечения от всего, что не мысль. Но мы слабые люди, мы не можем долго там удержаться. Чем дольше человек там удерживается, тем круче он, как философ, наверное.
И я могу отделить мысль от ее отсуствия. В учебниках мыслей нет. В моем сегодняшнем эссе по этике тоже мыслей нет. Они и там, и там - мертвые суррогаты, они не вводят в это пространство, учреждающее их истинность.
Эта мысль сильнее меня, и я вполне принимаю постмодерниское "это не я мыслю, это мной нечто помыслило" - благодаря собственному опыту. Начинаю любить Хайдеггера - он лучше всех из читанных мною воспроизводит этот опыт. И создает его.
Разделение на мысль и не-мысль уже прочно засело в мою поведенческую и воспринимающую систему - и я отличаю наличие мысли от ее отсутствия, хотя не могу классифицировать признаки.
Мысль, конечно, круче, чем не-мысль. И я уже никуда не денусь от философии, подарившей мне эти бескрайние горизонты. Ведь главное отличие этого измерения - свобода простора, и возможность идти куда угодно (с четким осознанием правильных и ошибочных путей). Этого у меня не было до приобщения к философии. И, честное слово, мне жаль тех обычных людей, у которого такого опыта нет. Я думаю, в нем есть что-то религиозное. Во всяком случае, я могу понять монахов, смутно догадываюсь, ради чего они уходили в пустыню и аскетствовали там. Раньше не понимал.
Но это не тождественно, я ж говорю, могу пиво в этот момент пить. Просто удержание себя в мысли трудно, оно требует аскетики в смысле отвлечения от всего, что не мысль. Но мы слабые люди, мы не можем долго там удержаться. Чем дольше человек там удерживается, тем круче он, как философ, наверное.
