Пусть будет

[dakarant]

Мы возвращаемся из лета – и можно говорить о возвращении, потому что это лето не просто похожий на опьянение отдых, поддерживающий на должном уровне опьянение работы (у нас отдыхают, как работают – вроде бы во все тяжкие, а на самом деле в жестких рамках, безопасных для системы), как это, увы, получается у большинства граждан Москвы (но не России) – это изменение, это путь, осознаваемый в качестве пути установкой верстового столба. Лето ставит верстовой столб.
Я легко попадаю в орбиту каких-то влияний на меня – не в том смысле, что какой-то человек меня привязывает к себе или какие-то склонности (по Канту) определяют мою волю – нет, мною завладевают комплексы каких-то идей, типа навязчивых идей у психически больных, конечно, не в такой степени. Они отбрасывают свои тени на мое Я (хоть я и не знаю, что это за Я, пусть даже пустота, что наиболее похоже на правду – пустота затмевается этими тенями, они набрасывают на нее не покровы, но салфеточки с рюшечками), и Я немножко теряется.
Лето дало мне возможность сделать то, что называется собраться с мыслями.
Собраться с ними за одним столом, посидеть, выпить водки чая, понять – вот это я, а это мои мысли, они отдельны, и я могу их выговорить – тогда произойдет их отчуждение, и я смогу вздохнуть свободно – они уйдут и больше не будут жрать за мой счет халявную водку.
Остаться наедине с собой.
Это не сопровождалось реальным одиночеством, наоборот – большую часть этого лета (в экспедиции) я был постоянно на людях и с людьми, как я редко бываю дома. Понятно, что это было не как поездка в метро, а полноценное общение. Но не было того бесконечного количества отвлечений, которое предоставляет и навязывает город – я был Я, я был Сам (я только-только начинаю понимать, что такое самость), и вокруг меня были такие же Я, не имевшие ко мне, в принципе, никакого отношения. Но мы относились друг к другу – и в этом была наша свобода.
Я как-то собрался внутренне, стал более единым, нежели был раньше, потому что почувствовал в себе какое-то неразложимое основание (пусть это будет пустота, но пустота, сосуществующая с чем-то другим и потому обособленная от этого иного), а потому – почувствовал себя волящим субъектом.
Любые новые этапы – это пошлость, поэтому не будет никаких новых этапов. Это не было переломом, и не было передышкой, это не было даже рефлексией – все на самом деле очень просто, но в этой простоте невыразимо. Я не стал другим, куда там. И становиться не собираюсь.
Просто сместились какие-то акценты в сторону осознанности, а осознанность – всегда воздержание (в смысле удерживания ненужного) и всегда яйность – в смысле самосознания, осознания себя как Я. Что такое сущность меня? Нет никакой сущности, есть просто самосознание.
И потому я обретаю отстраненность.
Обретаю свободу.
Обретаю власть.
Не в реальности, конечно, обретаю, да и не нужна мне власть в реальности. Но и не в субъективных только представлениях. Это касается не исключительно меня и не исключительно мира, а нашего взаимоотношения. Это какой-то способ взаимодействия. Это возможность вводить модусы отстраненности, бесстрастия, свободы, власти. Если я пойму, что это значит, если подберу слова, напишу философскую статью.
А пока все. Хватит об этом. И вообще хватит.
Я выговорился и освободился от этого в очередной раз. Теперь могу двигаться дальше.

В твоих ладонях - лучи уходящего лета.
Здесь много моря, и поэтому персик солоноват.
Ты вырос, парень, тебе не нравится это,
Но с этим придется жить, и у каждого свой маленький ад.

(с) З.Ященко