![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
dakarantСегодня ночью мне приснился ошеломительный сон, предоставивший одно ощущение, которое я никогда не испытывал и никогда бы не мог испытать в жизни. Такие сны снились мне, впрочем, в возрасте подростковом, но с тех пор даже в состоянии болезни или похмелья ничего подобного по силе не было.
Вчера днем я был на даче. Копал грядки, перетаскивал с места на место тяжеленные старинные двери. Это к вопросу «что курил?» - исключительно свежий воздух.
У этого сна был сюжет, в меру избитый. Как будто бы я пришел на пары в универ, и нас (типа с однокурсниками, хотя в этой части не помнится ни одного знакомого лица) забрали в какой-то параллельный неведомый мир. Передо мной проплывали в меру бредовые картинки – было ощущение, как будто я слежу из окна поезда за тамошней застекольной жизнью – это не было фильмом, это было реальностью, но она не имела ко мне никакого отношения. Экскурсия по иному миру. Никаких эмоций она не вызывала.
Но потом экскурсия закончилась. И случилось то самое, ради чего я все это и пишу – не событие, а именно ощущение, удивительно реальное (как будто я его испытывал наяву), но совершенно невозможное (нечто вроде шока испытал я после пробуждения).
Итак, экскурсия закончилась. И меня вышвырнуло из того иного мира. Блеснула ослепительная вспышка, и я упал, сначала почувствовав удар, а потом ощутив и увидев под собой черный, запорошенный снегом гранит (точнее, нечто черное и блестящее, почти жидкое, впоследствии оно твердело, серело, покрывалось трещинками, выпуклостями, колдобинами – превращалось в асфальт) и собственное черное зимнее пальто (оно у меня есть и в реале). А в это время та вспышка бледнела и оформлялась в то, что становилось миром, как будто остывая. Было такое ощущение, как будто я нахожусь в расплавленной лаве или еще чем-то подобном неоформленном, что при остывании оформляется в твердые ставшие формы. Так оформлялся мир вокруг меня. Крутилась белая метель – остаток той вспышки, постепенно оседая и воздвигая из себя поверхность земли, покрытую асфальтом и гранитом, здания, и в последнюю очередь – небо, которое постепенно темнело до черноты. Пространство сначала как бы стягивало само себя в амебовидные сгустки, а потом они обволакивались метелью, и она лепила из них твердую реальность. Я находился в центре этого процесса – я бы назвал это сотворением мира из кружащегося хаоса – я сам был уже ставшим, меня не творили, я воспринимал все это как объективную реальность, данную мне в ощущениях.
Тем, кто желает дать примитивно-сексуальную трактовку – ничего приятного в этом действе не было. Равно как и неприятного. Сначала был просто удар (не болезненный), а потом просто головокружение. Но ощущение было потрясающим – его необычность коренилась в том, что я был как бы единственной неподвижной и уже существовавшей точкой в этом пространстве оформления.
Вокруг меня возникал не абстрактный мир, а (реализм вообще был потрясающий, до мельчайших деталей) конкретная площадка перед зданием фундаментальной библиотеке МГУ. Я лежал где-то возле ступенек парадного входа головой к нашему новому корпусу, и налево мне открывался вид на затылок памятника Шувалову, подземный переход и ГЗ. Стояла зима, небо висело страшно низко и было угольно-черным. И вот, когда уже соткались, остывая из лавы, здания, земля, небо, на всех углах и выступах – на крышах корпусов и библиотеки, на ограде подземного перехода, вместо памятников Ломоносову и Шувалову, стали – последним аккордом – сплетаться из воздуха огромные (я смотрел на них снизу, и трудно было определить размер, но метра 4-5 как минимум) причудливые фигуры, постепенно обращаясь в гранит – я чувствовал, что это нечто еще сейчас бывшее живым и сильным, но постепенно затвердевающее и становящееся неопасным (да, было ощущение исходящей от них угрозы). По внешнему виду фигуры были больше всего похожи на грифонов, оплетенных змеями. «Демоны» - промелькнуло в моем мозгу как будто кем-то подсказанное слово, и я понял, что это – единственно точное определение этих фигур. Вообще вся картинка, выполненная в черно-белых тонах (даже фундаменталка была какой-то серенькой до белизны, а не желтой, как в реале, даже я был одет в черное пальто, черный костюм и белую рубашку), напоминала своейготишностью мрачной торжественностью не столько ад, сколько какую-то вечную смерть, бесстрастное безмолвие.
Дальше все было проще. Демоны застыли, я встал, отряхнулся и пошел по дороге к метро. Там я встретил кучу однокурсников, одного препода, разных других знакомых и незнакомых людей, множество адских чудовищ и странных мужиков в плащах с капюшонами, и случилось еще немало событий, за возможность описать которыеПелевин писатели-фантасты устроили бы распродажу собственных душ со скидкой. Но, во-первых, у меня нет на то времени и желания, чтобы все описывать, а во-вторых, это уже были просто сюжетные события, восприятия которых были аналогичны восприятию в действительности. Не было ощущений, подобных тому, что описано выше. То ощущение было настолько иным, что я вряд ли смог это передать – достаточно того, что, хотя ему сопутствовали зрительные, слуховые, осязательные и обонятельные (но, пожалуй, без вкусовых, разве что вкус снега на губах) ощущения, само оно ими не исчерпывалось. Чем можно ощутить сотворение мира из остывающего хаоса?
Вчера днем я был на даче. Копал грядки, перетаскивал с места на место тяжеленные старинные двери. Это к вопросу «что курил?» - исключительно свежий воздух.
У этого сна был сюжет, в меру избитый. Как будто бы я пришел на пары в универ, и нас (типа с однокурсниками, хотя в этой части не помнится ни одного знакомого лица) забрали в какой-то параллельный неведомый мир. Передо мной проплывали в меру бредовые картинки – было ощущение, как будто я слежу из окна поезда за тамошней застекольной жизнью – это не было фильмом, это было реальностью, но она не имела ко мне никакого отношения. Экскурсия по иному миру. Никаких эмоций она не вызывала.
Но потом экскурсия закончилась. И случилось то самое, ради чего я все это и пишу – не событие, а именно ощущение, удивительно реальное (как будто я его испытывал наяву), но совершенно невозможное (нечто вроде шока испытал я после пробуждения).
Итак, экскурсия закончилась. И меня вышвырнуло из того иного мира. Блеснула ослепительная вспышка, и я упал, сначала почувствовав удар, а потом ощутив и увидев под собой черный, запорошенный снегом гранит (точнее, нечто черное и блестящее, почти жидкое, впоследствии оно твердело, серело, покрывалось трещинками, выпуклостями, колдобинами – превращалось в асфальт) и собственное черное зимнее пальто (оно у меня есть и в реале). А в это время та вспышка бледнела и оформлялась в то, что становилось миром, как будто остывая. Было такое ощущение, как будто я нахожусь в расплавленной лаве или еще чем-то подобном неоформленном, что при остывании оформляется в твердые ставшие формы. Так оформлялся мир вокруг меня. Крутилась белая метель – остаток той вспышки, постепенно оседая и воздвигая из себя поверхность земли, покрытую асфальтом и гранитом, здания, и в последнюю очередь – небо, которое постепенно темнело до черноты. Пространство сначала как бы стягивало само себя в амебовидные сгустки, а потом они обволакивались метелью, и она лепила из них твердую реальность. Я находился в центре этого процесса – я бы назвал это сотворением мира из кружащегося хаоса – я сам был уже ставшим, меня не творили, я воспринимал все это как объективную реальность, данную мне в ощущениях.
Тем, кто желает дать примитивно-сексуальную трактовку – ничего приятного в этом действе не было. Равно как и неприятного. Сначала был просто удар (не болезненный), а потом просто головокружение. Но ощущение было потрясающим – его необычность коренилась в том, что я был как бы единственной неподвижной и уже существовавшей точкой в этом пространстве оформления.
Вокруг меня возникал не абстрактный мир, а (реализм вообще был потрясающий, до мельчайших деталей) конкретная площадка перед зданием фундаментальной библиотеке МГУ. Я лежал где-то возле ступенек парадного входа головой к нашему новому корпусу, и налево мне открывался вид на затылок памятника Шувалову, подземный переход и ГЗ. Стояла зима, небо висело страшно низко и было угольно-черным. И вот, когда уже соткались, остывая из лавы, здания, земля, небо, на всех углах и выступах – на крышах корпусов и библиотеки, на ограде подземного перехода, вместо памятников Ломоносову и Шувалову, стали – последним аккордом – сплетаться из воздуха огромные (я смотрел на них снизу, и трудно было определить размер, но метра 4-5 как минимум) причудливые фигуры, постепенно обращаясь в гранит – я чувствовал, что это нечто еще сейчас бывшее живым и сильным, но постепенно затвердевающее и становящееся неопасным (да, было ощущение исходящей от них угрозы). По внешнему виду фигуры были больше всего похожи на грифонов, оплетенных змеями. «Демоны» - промелькнуло в моем мозгу как будто кем-то подсказанное слово, и я понял, что это – единственно точное определение этих фигур. Вообще вся картинка, выполненная в черно-белых тонах (даже фундаменталка была какой-то серенькой до белизны, а не желтой, как в реале, даже я был одет в черное пальто, черный костюм и белую рубашку), напоминала своей
Дальше все было проще. Демоны застыли, я встал, отряхнулся и пошел по дороге к метро. Там я встретил кучу однокурсников, одного препода, разных других знакомых и незнакомых людей, множество адских чудовищ и странных мужиков в плащах с капюшонами, и случилось еще немало событий, за возможность описать которые
