Помажем каменный хлеб вересковым мёдом
Feb. 16th, 2016 11:57 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
dakarantКроме "Повести о каменном хлебе", прочитал я примерно на ту же тему и повесть "Вересковый мёд" некой Лайхэ (Анна Родионова, ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
layhe). Прочитал, честно говоря, с куда бОльшим удовольствием. Несмотря на наличие в сюжете очень серьёзной попытки самоубийства, до которой герои ПКХ всё-таки не дошли, атмосфера здесь гораздо легче и светлее. Может быть, потому, что речь идёт уже о взрослых людях, чья жизнь не ограничивается узкой тусовкой и придуманными страданиями в прошлых жизнях. Может быть, потому, что написано это куда более лёгким, лаконичным, временами даже афористичным стилем, ничуть не напоминающим о пафосных подростковых стрОдашках а-ля ЧКА. Наконец, потому - и уже не может быть, а несомненно - что Лайхэ куда более талантлива, и повесть её совсем иного уровня, вполне себе "мэйнстримного", "настоящей лиетратуры", издать не стыдно.
Вот, например, какой милый эпизод:
Молоденький милиционер с удовольствием втянул носом воздух. От женщины в кожаной куртке с норковым воротником явственно попахивало. Причем попахивало чем-то дорогим, не заурядной бормотухой.
- Лейтенант Чирков, ваши документы, пожалуйста.
- Пожалуйста.
Женщина чуть замедленным, но вполне четким движением извлекла из кармана паспорт.
Н-да, прописка московская. Перегаром, конечно, прет, но никаких неадекватностей в поведении не прослеживается... Отпустить, что ли, пусть дальше чапает? Штучка явно денежная, но такую начнешь на штраф раскручивать - головной боли не оберешься... Была бы еще откровенно пьяная, а тут - даже нарушение общественного порядка не приклеишь, топает себе тетка и топает...
- А ты давно в милиции, Боромир?
Лейтенант чуть паспорт не выронил. А женщина смотрела на него насмешливо блеклыми глазами - и только сейчас он ее узнал, Линхх, пять лет назад певшую сольник на их новосибирском КОНе, только тогда она, вся в черном с головы до ног, с кинжалом за поясом, была такой яростно-юной...
- Женился в Москве, что ли? - глаза, которые - он это помнил очень отчетливо - были зелено-карими, поблескивали тусклой серостью.
- Линхх... - разулыбался смущенно, сунул обратно паспорт торопливо, как пакет с компроматом каким. - А я не узнал... Ну, чего ты так смотришь, - ну, женился, помнишь Люси?
- Помню. И как?
Боромир вытянул из кармана сигарету, защелкал дешевой зажигалкой. Наконец прикурил, суетливо засунул зажигалку в карман:
- Нормально... Ты-то как? Ты ж, вроде, крутая писательница теперь?
Она сухо рассмеялась:
- Ага, круче только яйца. Видишь - на метро езжу. Бабки, наверное, при этом гребу охренительные. Ладно... в пень и в кактус. Нарожали вы там с Люси что-нибудь?
- Ага! Сына. Павел Петрович. Восьмой месяц пошел...
- Ну, мои вам всего ничего и побольше...
Чувствуется, правда, и некая мэрисьюшность героинь, и штампы определённого рода литературы встречаются типа всех этих искристо-зелёных глаз, но всё искупается этим экклезиастическим настроением лёгкой грусти: "Мы обычные люди под сорок..."
layhe). Прочитал, честно говоря, с куда бОльшим удовольствием. Несмотря на наличие в сюжете очень серьёзной попытки самоубийства, до которой герои ПКХ всё-таки не дошли, атмосфера здесь гораздо легче и светлее. Может быть, потому, что речь идёт уже о взрослых людях, чья жизнь не ограничивается узкой тусовкой и придуманными страданиями в прошлых жизнях. Может быть, потому, что написано это куда более лёгким, лаконичным, временами даже афористичным стилем, ничуть не напоминающим о пафосных подростковых стрОдашках а-ля ЧКА. Наконец, потому - и уже не может быть, а несомненно - что Лайхэ куда более талантлива, и повесть её совсем иного уровня, вполне себе "мэйнстримного", "настоящей лиетратуры", издать не стыдно. Вот, например, какой милый эпизод:
Молоденький милиционер с удовольствием втянул носом воздух. От женщины в кожаной куртке с норковым воротником явственно попахивало. Причем попахивало чем-то дорогим, не заурядной бормотухой.
- Лейтенант Чирков, ваши документы, пожалуйста.
- Пожалуйста.
Женщина чуть замедленным, но вполне четким движением извлекла из кармана паспорт.
Н-да, прописка московская. Перегаром, конечно, прет, но никаких неадекватностей в поведении не прослеживается... Отпустить, что ли, пусть дальше чапает? Штучка явно денежная, но такую начнешь на штраф раскручивать - головной боли не оберешься... Была бы еще откровенно пьяная, а тут - даже нарушение общественного порядка не приклеишь, топает себе тетка и топает...
- А ты давно в милиции, Боромир?
Лейтенант чуть паспорт не выронил. А женщина смотрела на него насмешливо блеклыми глазами - и только сейчас он ее узнал, Линхх, пять лет назад певшую сольник на их новосибирском КОНе, только тогда она, вся в черном с головы до ног, с кинжалом за поясом, была такой яростно-юной...
- Женился в Москве, что ли? - глаза, которые - он это помнил очень отчетливо - были зелено-карими, поблескивали тусклой серостью.
- Линхх... - разулыбался смущенно, сунул обратно паспорт торопливо, как пакет с компроматом каким. - А я не узнал... Ну, чего ты так смотришь, - ну, женился, помнишь Люси?
- Помню. И как?
Боромир вытянул из кармана сигарету, защелкал дешевой зажигалкой. Наконец прикурил, суетливо засунул зажигалку в карман:
- Нормально... Ты-то как? Ты ж, вроде, крутая писательница теперь?
Она сухо рассмеялась:
- Ага, круче только яйца. Видишь - на метро езжу. Бабки, наверное, при этом гребу охренительные. Ладно... в пень и в кактус. Нарожали вы там с Люси что-нибудь?
- Ага! Сына. Павел Петрович. Восьмой месяц пошел...
- Ну, мои вам всего ничего и побольше...
Чувствуется, правда, и некая мэрисьюшность героинь, и штампы определённого рода литературы встречаются типа всех этих искристо-зелёных глаз, но всё искупается этим экклезиастическим настроением лёгкой грусти: "Мы обычные люди под сорок..."
