День народного единства.

Единство действительно было. Единство приникшего к земле под давлением информационного ветра города – единство тех, кто знает и кто идет.
Я, разумеется, не пошел на Русский марш – ни на один из. Но никуда не пойти я не мог. Я пошел на странное мероприятие партии «Яблоко» - типа против национализма, за интернационализм. Убийственная убогость мероприятия не сильно меня огорчила – ничего другого не ожидал, но зато я наконец встретился с Андреем Бабушкиным – единственным, кажется, живым человеком в мертвой партии, который, к тому же, занимается реальной, невероятно нужной, хотя и негромкой правозащитной работой, не размениваясь на всякую бессмысленную хрень вроде защиты прав геев. Три года назад, когда мы с ним познакомились, Андрей был депутатом Государственной Думы (а в Думу нового созыва он вместе с партией не прошел) – и этот чел перевернул мои представления о «народных избранниках». Коротко говоря, это копия ivangogh'а – даже внешне.
Осознавая абсурдность ситуации – маленькая кучка людей в окружении неизмеримо превосходящих сил милиции, националистов и мертвого неба – народ быстро пришел к легкой самоиронии и, помучавшись с включением мегафона, обратился к межличностному общению. Я разговорился с какой-то на удивление адекватной сектанткой – по дмитриевским мотивам «а может, они меня чем обогатят». Она обмолвилась о том, что у них имеется определенная модель общества, воплощаемая в наборе реально применяемых технологий, самокорректирующихся в ходе этого применения. Усилием воли подавив рвавшееся наружу желание вещать о Бурдье и Щедровицком, попытался выяснить подробности. Кажется, она не хотела их раскрывать. Спросила, что я сам типа думаю. Зря спросила.
Я грузил ее своим пониманием западной рациональности во время всей прогулки до метро. Кажется, я сам опаснее любого сектанта.
Уже в метро я наткнулся на какого-то пацана, который шептался с Бабушкиным на тему «адресов-паролей-явок». Поехали по кольцевой против часовой стрелке, хотя «марш в метро» уже прошел, в общем-то. Осталось только дикое количество ментов везде и всюду. Наверно, это у них сегодня марш.
Я полистал врученную мне сектантскую газетку «Теория Счастья» (зацените название). Ума не приложу, для кого они это пишут – это совершенно невозможно читать. Настолько унылый бред, что даже не смешно – причем нарушены элементарные правила синтаксиса и стилистики, культуры речи. А, ну ладно.
Пацан рассказал мне про «комитет Бабушкина». Теперь буду знать, где плетется мировой жидомасонский заговор.
Мы зачем-то вышли на «Новослободской», я спустил в урну «Теорию счастья» и поднял голову. Справа, возле колонны курили два классических скинхеда. Заметив нас, они синхронно поднесли ко ртам сигареты, и в их бесцветных глазах профессиональных убийц плеснулось серое ноябрьское небо.

День народного единства.

Единство действительно было. Единство приникшего к земле под давлением информационного ветра города – единство тех, кто знает и кто идет.
Я, разумеется, не пошел на Русский марш – ни на один из. Но никуда не пойти я не мог. Я пошел на странное мероприятие партии «Яблоко» - типа против национализма, за интернационализм. Убийственная убогость мероприятия не сильно меня огорчила – ничего другого не ожидал, но зато я наконец встретился с Андреем Бабушкиным – единственным, кажется, живым человеком в мертвой партии, который, к тому же, занимается реальной, невероятно нужной, хотя и негромкой правозащитной работой, не размениваясь на всякую бессмысленную хрень вроде защиты прав геев. Три года назад, когда мы с ним познакомились, Андрей был депутатом Государственной Думы (а в Думу нового созыва он вместе с партией не прошел) – и этот чел перевернул мои представления о «народных избранниках». Коротко говоря, это копия ivangogh'а – даже внешне.
Осознавая абсурдность ситуации – маленькая кучка людей в окружении неизмеримо превосходящих сил милиции, националистов и мертвого неба – народ быстро пришел к легкой самоиронии и, помучавшись с включением мегафона, обратился к межличностному общению. Я разговорился с какой-то на удивление адекватной сектанткой – по дмитриевским мотивам «а может, они меня чем обогатят». Она обмолвилась о том, что у них имеется определенная модель общества, воплощаемая в наборе реально применяемых технологий, самокорректирующихся в ходе этого применения. Усилием воли подавив рвавшееся наружу желание вещать о Бурдье и Щедровицком, попытался выяснить подробности. Кажется, она не хотела их раскрывать. Спросила, что я сам типа думаю. Зря спросила.
Я грузил ее своим пониманием западной рациональности во время всей прогулки до метро. Кажется, я сам опаснее любого сектанта.
Уже в метро я наткнулся на какого-то пацана, который шептался с Бабушкиным на тему «адресов-паролей-явок». Поехали по кольцевой против часовой стрелке, хотя «марш в метро» уже прошел, в общем-то. Осталось только дикое количество ментов везде и всюду. Наверно, это у них сегодня марш.
Я полистал врученную мне сектантскую газетку «Теория Счастья» (зацените название). Ума не приложу, для кого они это пишут – это совершенно невозможно читать. Настолько унылый бред, что даже не смешно – причем нарушены элементарные правила синтаксиса и стилистики, культуры речи. А, ну ладно.
Пацан рассказал мне про «комитет Бабушкина». Теперь буду знать, где плетется мировой жидомасонский заговор.
Мы зачем-то вышли на «Новослободской», я спустил в урну «Теорию счастья» и поднял голову. Справа, возле колонны курили два классических скинхеда. Заметив нас, они синхронно поднесли ко ртам сигареты, и в их бесцветных глазах профессиональных убийц плеснулось серое ноябрьское небо.