Вверх, моя религия - часть 2. Интеллигенция.

[dakarant]

Заседание продолжается.
В прошлый раз я сформулировал (довольно криво, на ходу - сначала пишу, потом думаю, так что сильно не ругайтесь) некоторый жесткий релятивизм. Из него есть два следствия.
Во-первых, невозможность привилегированной позиции. Т.е. если нет объективной реальности, а есть только образы мыслей и действий, то не может быть ничего "правильного". У всех не просто свои средства, у всех разные цели и ценности. Тут много можно сказать, но я вынужден тезисно.
Во-вторых, это некий тотальный солипсизм. И дело даже не в чем-то таком типа "все дозволено", а в том, что всякий солипсизм сталкивается с проблемой самоприменимости. Все, что я сейчас сказал - лично мои представления. Я их принимаю, потому что преследую некие цели, в конце концов, как мне кажется, сводящиеся в определенному духовному комфорту. Но я должен вопринимать эти цели как истинные, как имеющие значение - короче говоря, всплывают все эти традиционные аргументы правых в стиле Ильина да в стиле кучи народа, утверждающие, что человек не может жить в ситуации релятивизма.
Все эти аргументы фуфло прежде всего потому, что все не так просто. Но я сейчас не об этом, а то это моя любимая тема и меня понесет.
Значит, во-первых, в какой-то момент я научился кое-что додумывать до конца. И получать такие картезианские ясности и отчетливости, что уже не мог в них сомневаться. Они получали для меня статус объективной реальности той дубинки, с помощью которой я мог бы, заняв определенную позицию, всех мочить. Я вступил в игру. Не буду сейчас касаться всяких политических вывертов, дело в том, что отныне я не могу признавать себя, свои убеждения, ценности, мысли не имеющими смысла. Это не отрицает релятивизм в духе "не лучше и не хуже, просто разные" (если только я не хочу быть именно лучше или хуже - а я, наверно, хочу, и это очень страшное для меня признание), это просто означает, что отныне я последовательно и сознательно действую так, как будто бы то, что я продумал и прочувствовал - единственная истина (кому я еще могу верить так, как себе?). И это нормально.
Казалось бы, при чем здесь Лужков интеллигенция? А при том, что интеллигенция, как я писал, прилагают идею к несовпадающей с ней реальности. То, что я опознаю как "мое" - это именно такая жесткая, негибкая конструкция, законченная в себе, которую не заботит то, что ей противоречат факты (но Гегель не интеллигент - у него такая картина, которая не дает возможности несовпадения), на сигналы которых реагирует интеллектуал - она прет как танк вперед к светлому будущему.